это "Ода соловью" Дж. Кидса с волшебным голосом нашего героя, думаю слышали раннее, а ниже перевод на русском, очень красивый, но очень минорно (как по мне), но Бенедикт обожает это произведение
От боли сердце замереть готово, И разум - на пороге забытья, Как будто пью настой от боли головы, Как будто в Лету погружаюсь я; Нет, я не завистью к тебе томим, Но переполнен счастьем твой напев, - И внемлю, легкокрылая Дриада, Мелодиям твоим, Теснящимся средь буковых дерев, Среди теней полуношного сада.
Уйти во тьму, угаснуть без остатка, Не знать о том, чего не знаешь ты, О мире, где волненье, лихорадка, Стенанья, жалобы земной тщеты; Где седина касается волос, Где юность иссыхает от невзгод, Где каждый помысел - родник печали, Что полон тяжких слез; Где красота не доле дня живет И где любовь навеки развенчали.
Но прочь! Меня умчали в твой приют Не леопарды вакховой квадриги, - Меня крыла Поэзии несут, Сорвав земного разума вериги, - Я здесь, я здесь! Кругом царит прохлада, Луна торжественно взирает с трона В сопровожденье свиты звездных фей; Но темен сумрак сада; Лишь ветерок, чуть вея с небосклона, Доносит отсветы во мрак ветвей.
Цветы у ног ночною тьмой объяты, И полночь благовонная нежна, Но внятны все живые ароматы, Которые в урочный час луна Дарит деревьям, травам и цветам, Шиповнику, что полон сладких грез, И скрывшимся среди листвы и терний, Уснувшим здесь и там, Соцветьям мускусных, тяжелых роз, Влекущих мошкару порой вечерней.
Я в Смерть бывал мучительно влюблен, Когда во мраке слушал это пенье, Я даровал ей тысячи имен, Стихи о ней слагая в упоенье; Быть может, для нее настали сроки, И мне пора с земли уйти покорно, В то время как возносишь ты во тьму Свой реквием высокий, - Ты будешь петь, а я под слоем дерна Внимать уже не буду ничему.
Но ты, о Птица, смерти непричастна, - Любой народ с тобою милосерд. В ночи все той же песне сладкогласной Внимал и гордый царь, и жалкий смерд; В печальном сердце Руфи в тяжкий час, Когда в чужих полях брела она. Все та же песнь лилась проникновенно, - Та песня, что не раз Влетала в створки тайного окна Над морем сумрачным в стране забвенной.
Забвенный! Это слово ранит слух, Как колокола глас тяжелозвонный; Прощай! Перед тобой смолкает дух - Воображенья гений окрыленный. Прощай! Прощай! Напев твой так печален. Он вдаль скользит - в молчание, в забвенье, И за рекою падает в траву Среди лесных прогалин, - Что было это - сон иль наважденье? Проснулся я - иль грежу наяву?
есть перевод Алекса Грибанова, но точная смысловка и нагрузка, то есть, я бы сказала - стихотворный слог, близок к оригиналу у Витковского, высылаю грибановский вариант Щемит в груди. Какой-то властный сон, Как будто я, уже испив цикуты, Наполовину в Лету погружен, Сковал мне сердце, отсчитав минуты. Но жизнь во мне теперь бежит полней. Я весь в твоем неомраченном счастье, Певец крылатый лета средь ветвей, В мелодии твоей, Рождающейся в сладком соучастье С листвою майской, с кружевом теней.
Как жажду я глоток того вина, Той драгоценной вековой прохлады, В которой солнца кровь сохранена, Прованса песнь и терпкость винограда. Как я томлюсь губами ощутить Край кубка с чистой влагой Иппокрены, В котором пена радостно кипит. Припасть, вдохнуть, отпить И унестись с тобою в мир нетленный Оставив здесь и страх, и боль, и стыд.
Ах, унестись, пропасть во мгле лесной, Забыть про всё, чем слабость, глупость, злоба Опутали злосчастный род людской, Сковав нам силы от пелен до гроба. Здесь немощь длит свой век, страшась уйти, А молодость слабеет от лишений, Здесь мысль и скорбь одно. Что знаешь ты О горестном пути, Где срок любви лишь несколько мгновений И меркнет блеск в глазах у красоты?
Скорей отсюда. Мне не нужен Вакх С гепардами влекомой колесницей, Взлетаю на невидимых крылах Поэзии к тебе, ночная птица. И вот уже мы рядом. Ночь нежна. Как здесь темно! Наверное, царицей По небесам средь звезд плывет луна, А здесь твоя страна И тот лишь свет, что в силах просочиться Сквозь ставни леса и засовы сна.
Не разглядеть во тьме цветы у ног, Но воздух ночи так благоухает, Что каждый маем призванный цветок По имени себя мне называет. Здесь все они. Их словно вижу я: Боярышник, шиповник. Под листвою Фиалка нежная утаена, И в ожиданье дня С его неисчислимой мошкарою Спит роза, сока сладкого полна.
Тьма мне близка. Как часто в час ночной Просил я смерть как ласкового друга Впустить меня в спасительный покой Без боли, без томленья, без испуга. О, если бы сейчас в небытие Перенестись, пока так воздух чуден, Пока весь мир восторг и торжество, Под пение твое Уйти навек, не дожидаясь буден, Чтоб более не слышать ничего.
Ты не рожден для смерти. Ты же дух, Блаженный дух. О, сколько поколений Твоею песней наполняли слух В счастливом бегстве от земных мучений. Ты помнишь, как светлел у Руфи взгляд, Когда над ней, опустошенной горем, Пролился дождь пленительных рулад, Ты помнишь окон ряд, Таинственно являвшихся над морем В туманной мгле на зов твоих услад.
Но стран тех нет уже. Пора домой. Прошло, прошло… Фантазии всесилье, Увы, преувеличено молвой, Легко ее изнемогают крылья. Ты улетаешь, эльф. Ну что ж, лети. Вниз по холму и дальше за рекою Еще обрывки пения слышны, И вот всё позади. Но что же было все-таки со мною? Как разделить теперь, где явь, где сны?
да, на английском, тут дело даже не в понимании, а в его голосе, перевод можно поискать и прочесть, да и книга есть даже. Тембр голоса какой, хоть и могу понять о чем речь, но, слово "тащусь" ни о чем не скажет... это большее, кстати хорошее снотворное и пробудительное тоже, ))))я как-то включила запись без остановки, заснула в приятной мгле романтики и проснулась в такой же только утренней мгле романтики))))
это "Ода соловью" Дж. Кидса с волшебным голосом нашего героя, думаю слышали раннее,
а ниже перевод на русском, очень красивый, но очень минорно (как по мне), но Бенедикт обожает это произведение
От боли сердце замереть готово,
И разум - на пороге забытья,
Как будто пью настой от боли головы,
Как будто в Лету погружаюсь я;
Нет, я не завистью к тебе томим,
Но переполнен счастьем твой напев, -
И внемлю, легкокрылая Дриада,
Мелодиям твоим,
Теснящимся средь буковых дерев,
Среди теней полуношного сада.
Уйти во тьму, угаснуть без остатка,
Не знать о том, чего не знаешь ты,
О мире, где волненье, лихорадка,
Стенанья, жалобы земной тщеты;
Где седина касается волос,
Где юность иссыхает от невзгод,
Где каждый помысел - родник печали,
Что полон тяжких слез;
Где красота не доле дня живет
И где любовь навеки развенчали.
Но прочь! Меня умчали в твой приют
Не леопарды вакховой квадриги, -
Меня крыла Поэзии несут,
Сорвав земного разума вериги, -
Я здесь, я здесь! Кругом царит прохлада,
Луна торжественно взирает с трона
В сопровожденье свиты звездных фей;
Но темен сумрак сада;
Лишь ветерок, чуть вея с небосклона,
Доносит отсветы во мрак ветвей.
Цветы у ног ночною тьмой объяты,
И полночь благовонная нежна,
Но внятны все живые ароматы,
Которые в урочный час луна
Дарит деревьям, травам и цветам,
Шиповнику, что полон сладких грез,
И скрывшимся среди листвы и терний,
Уснувшим здесь и там,
Соцветьям мускусных, тяжелых роз,
Влекущих мошкару порой вечерней.
Я в Смерть бывал мучительно влюблен,
Когда во мраке слушал это пенье,
Я даровал ей тысячи имен,
Стихи о ней слагая в упоенье;
Быть может, для нее настали сроки,
И мне пора с земли уйти покорно,
В то время как возносишь ты во тьму
Свой реквием высокий, -
Ты будешь петь, а я под слоем дерна
Внимать уже не буду ничему.
Но ты, о Птица, смерти непричастна, -
Любой народ с тобою милосерд.
В ночи все той же песне сладкогласной
Внимал и гордый царь, и жалкий смерд;
В печальном сердце Руфи в тяжкий час,
Когда в чужих полях брела она.
Все та же песнь лилась проникновенно, -
Та песня, что не раз
Влетала в створки тайного окна
Над морем сумрачным в стране забвенной.
Забвенный! Это слово ранит слух,
Как колокола глас тяжелозвонный;
Прощай! Перед тобой смолкает дух -
Воображенья гений окрыленный.
Прощай! Прощай! Напев твой так печален.
Он вдаль скользит - в молчание, в забвенье,
И за рекою падает в траву
Среди лесных прогалин, -
Что было это - сон иль наважденье?
Проснулся я - иль грежу наяву?
она самая Ода соловью
Щемит в груди. Какой-то властный сон,
Как будто я, уже испив цикуты,
Наполовину в Лету погружен,
Сковал мне сердце, отсчитав минуты.
Но жизнь во мне теперь бежит полней.
Я весь в твоем неомраченном счастье,
Певец крылатый лета средь ветвей,
В мелодии твоей,
Рождающейся в сладком соучастье
С листвою майской, с кружевом теней.
Как жажду я глоток того вина,
Той драгоценной вековой прохлады,
В которой солнца кровь сохранена,
Прованса песнь и терпкость винограда.
Как я томлюсь губами ощутить
Край кубка с чистой влагой Иппокрены,
В котором пена радостно кипит.
Припасть, вдохнуть, отпить
И унестись с тобою в мир нетленный
Оставив здесь и страх, и боль, и стыд.
Ах, унестись, пропасть во мгле лесной,
Забыть про всё, чем слабость, глупость, злоба
Опутали злосчастный род людской,
Сковав нам силы от пелен до гроба.
Здесь немощь длит свой век, страшась уйти,
А молодость слабеет от лишений,
Здесь мысль и скорбь одно. Что знаешь ты
О горестном пути,
Где срок любви лишь несколько мгновений
И меркнет блеск в глазах у красоты?
Скорей отсюда. Мне не нужен Вакх
С гепардами влекомой колесницей,
Взлетаю на невидимых крылах
Поэзии к тебе, ночная птица.
И вот уже мы рядом. Ночь нежна.
Как здесь темно! Наверное, царицей
По небесам средь звезд плывет луна,
А здесь твоя страна
И тот лишь свет, что в силах просочиться
Сквозь ставни леса и засовы сна.
Не разглядеть во тьме цветы у ног,
Но воздух ночи так благоухает,
Что каждый маем призванный цветок
По имени себя мне называет.
Здесь все они. Их словно вижу я:
Боярышник, шиповник. Под листвою
Фиалка нежная утаена,
И в ожиданье дня
С его неисчислимой мошкарою
Спит роза, сока сладкого полна.
Тьма мне близка. Как часто в час ночной
Просил я смерть как ласкового друга
Впустить меня в спасительный покой
Без боли, без томленья, без испуга.
О, если бы сейчас в небытие
Перенестись, пока так воздух чуден,
Пока весь мир восторг и торжество,
Под пение твое
Уйти навек, не дожидаясь буден,
Чтоб более не слышать ничего.
Ты не рожден для смерти. Ты же дух,
Блаженный дух. О, сколько поколений
Твоею песней наполняли слух
В счастливом бегстве от земных мучений.
Ты помнишь, как светлел у Руфи взгляд,
Когда над ней, опустошенной горем,
Пролился дождь пленительных рулад,
Ты помнишь окон ряд,
Таинственно являвшихся над морем
В туманной мгле на зов твоих услад.
Но стран тех нет уже. Пора домой.
Прошло, прошло… Фантазии всесилье,
Увы, преувеличено молвой,
Легко ее изнемогают крылья.
Ты улетаешь, эльф. Ну что ж, лети.
Вниз по холму и дальше за рекою
Еще обрывки пения слышны,
И вот всё позади.
Но что же было все-таки со мною?
Как разделить теперь, где явь, где сны?